Семантическая динамика значения слова в немецкоязычном юмористическом контексте

Содержание

Введение

Глава I Об основных терминах, принятых в работе
§ 1 Термины «шутка» и «анекдот» в русскоязычной и немецкоязычной лингвистике (содержание и сфера употребления)
1.1. О специфике толкования понятий «шутка» и «анекдот» в русскоязычной
и немецкоязычной лингвистике
1.2. Анекдот как жанр (отличительные характеристики)
1.3. Специфика немецкого юмора
1.4. «Референциальные» и «лингвистические» анекдоты
§ 2 Языковая игра и приемы ее реализации для создания комического эффекта
2.1. Языковая игра как условие создания комического эффекта
2.2. Языковая игра и комический эффект каламбура
§ 3 Классификация семантикозвуковых основ каламбура
3.1. Каламбуры, основанные на многозначности слова
3.2. Каламбуры, основанные на омонимии
3.3. Каламбуры, основанные на разрушении фразеологии
Выводы по главе I

Глава II Семантическая динамика значения слова в условиях контекста
§ 1 Значение языкового знака и его типология
1.1. Дифференциация понятий «значение» и «смысл»
1.2. Языковой знак как носитель значения
1.3. Значение в структуре языкового знака – слова
1.4. Структура лексического значения и семантическая структура слова
§ 2 Семантические трансформации значения слова
2.1 Семантическая динамика слова в ходе исторического развития языковой системы
2.2. Семантические трансформации значения слова в акте коммуникации
2.2.1. Слово как единица языка и речи
2.2.2. Слово и контекст
2.2.3. Вариативность значения слова в конкретном речевом акте
2.2.4. Лексикосемантическое варьирование значения слова
2.2.5. Семное варьирование значения слова
2.2.6. Семантическая деривация
Выводы по главе II

Глава III Семантические трансформации значения слова в немецко
язычном каламбурном контексте
§ 1 Семантическая динамика слова в каламбурах, основанных на многозначности
1.1. Лексикосемантическое варьирование
1.2. Семное варьирование
1.3. Семантическая деривация
§ 2 Семантическая динамика слова в каламбурах, основанных на омонимии
§ 3 Семантическая динамика слова в каламбурах, основанных на разрушении
фразеологии
Выводы по главе III
Заключение
Список использованной литературы
Приложение

Введение

Данная исследовательская работа посвящена одному из центральных вопросов современной лексической семантики – изучению семантических трансформаций значения слова в коммуникативном акте.

Выбор темы научного исследования предопределён, прежде всего, отсутствием в современной научной лингвистической литературе подробного описания процессов семантической динамики контекстообразующих лексем в немецких каламбурных комических контекстах.

Актуальность работы определяется все более возрастающим вниманием современной лингвистики к семасиологии как разделу языкознания и, прежде всего, к вопросам семантического взаимодействия различных лексических единиц в рамках конкретного речевого употребления и, как следствие, закономерностям их семантических изменений.

Объектом исследования являются значения немецких лексем, составляющих основу современных немецкоязычных «языковых» анекдотов.

Предметом исследования стали семантические трансформации в значениях этих лексем в соответствии с особенностями акта коммуникации.

Целью работы провозглашается коммуникативный анализ семантических трансформаций контекстообразующих лексем в немецкоязычном комическом каламбурном контексте.

В задачи исследования входит:

1) определить условия, создаваемые юмористическим контекстом для семантической динамики значения слова;
2) выделить возможные виды семантических трансформаций значения лексем в условиях коммуникативного акта;
3) определить тип актуализированных семантических отношений между членами выделенных каламбурных оппозиций;
4) установить и исследовать вид семантических трансформаций значения лексемы в рамках отдельных типов семантических отношений, установленных между членами выделенных каламбурных оппозиций.

Для решения поставленных задач используется комплексная методика: метод контекстуального и компонентного анализа, а также метод анализа семантических оппозиций. На первом этапе исследования привлекается метод сплошной выборки и метод математического подсчета. Для установления структуры лексического значения привлекается сопоставительный метод анализа словарных дефиниций из различных толковых словарей. Итоговый анализ собранного фактического материала проводится с учетом лингвострановедческих и социолингвистических сведений, а также путем опроса немецкоязычных информантов.

Материалом исследования послужили 240 современных немецких каламбурных комических контекстов (анекдотов). Фактический материал был отобран путем сплошной выборки из сборников анекдотов на современном литературном немецком языке общим объемом около 1150 страниц.

Апробация работы. Основные положения исследовательской работы дважды обсуждались в рамках фестиваля студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодая наука в классическом университете» на факультете романо-германской филологии Ивановского государственного университета (2004, 2005). На научной конференции в 2004 году автор был отмечен дипломом за лучший доклад по теме исследования. Краткое содержание исследования нашло отражение в публикации тезисов к научной конференции (2005).

Теоретическая значимость работы определяется тем, что данное исследование значительно расширяет имеющиеся в лингвистической литературе представления о семантических преобразованиях в значениях контекстообразующих лексем в комических контекстах. Результаты анализа могут быть использованы при описании особенностей реализации словесной семантики в условиях речевого акта, а также при изучении речевого аспекта полисемии, омонимии и фразеологии. Полученные выводы о возможностях семантических трансформаций слова в синхронии могут быть использованы для дальнейших работ в области коммуникативной семантики.

Практическую значимость результаты исследования могут приобрести на занятиях по лексикологии и стилистике немецкого языка, а также в практике обучения языку.

Научная новизна работы состоит в комплексности подхода к семантическим трансформациям, а также в том, что коммуникативная семантика слова рассматривается с точки зрения прагматических и структурных особенностей контекста.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научной литературы и приложения.

Во Введении обосновывается актуальность выбранной темы исследования, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи работы, методы анализа, освещаются теоретическая и практическая значимость и научная новизна работы, а также результаты ее апробации.

Глава I «Об основных терминах, принятых в работе» посвящена определению основных типологических и коммуникативных характеристик современного анекдота в русскоязычной и немецкоязычной лингвистике и языкового анекдота (каламбура) в частности.

В Главе II «Семантическая динамика значения слова в условиях контекста» разрабатываются проблемы изучения семантики слова в динамическом аспекте.

Глава III «Семантические трансформации значения слова в немецкоязычном каламбурном контексте» является исследовательской и состоит из трех параграфов, каждый из которых объединяет каламбуры с определенной семантико-звуковой основой (многозначность, омонимия, система фразеологии). С учетом контекстуальных особенностей проводится анализ семантической динамики слова.

В Заключении излагаются основные выводы по исследованному материалу, обобщаются положения, сделанные в главах работы.

Библиография включает в себя 58 наименований на русском языке, 10 – на немецком языке, списки словарей (7 наименований), сборников немецких анекдотов (5 источников, в том числе Интернет-адреса).

Приложение представляет собой сводку фактического материала, разбитого на группы согласно семантико-звуковым основам каламбуров (многозначность, омонимия, система фразеологии). Внутри каждой из групп выделяются подгруппы с определенным типом семантической трансформации контекстообразующей лексемы.

Глава I Об основных терминах, принятых в работе

§1 Суть и сфера употребления терминов «шутка» и «анекдот» в русскоязычной и немецкоязычной лингвистике

1.1 Специфика понятий «шутка» и «анекдот» в русскоязычной и немецкоязычной лингвистике

Сталкиваясь с такими понятиями русскоязычной культуры как «анекдот» и «шутка» в повседневной жизни, мы, без сомнения, сополагаем их с рассказом о каком-либо смешном событии. Однако важно установить, следует ли использовать данные понятия как равнозначные, и насколько адекватно они соотносятся с аналогичными терминами немецкого языка.

Взгляд в историческую ретроспективу позволяет обнаружить определённые особенности в употреблении этих слов. Во второй половине 18-го и в 19 веке, слово «анекдот», и «литературный анекдот» прежде всего , понималось в русскоязычной лингвистике как короткий, нередко нравоучительный рассказ о необычном действительном (или выдаваемым за действительное) событии, происшествии из жизни исторического лица. Тогда как словом «шутка» обозначался скорее некоторый веселый, забавный сюжет или даже действие. Можно было «сыграть шутку», «подшутить», что означало совершить что-нибудь забавное, при этом не очень обидев человека.

На сегодняшний день под анекдотом (от греч. ane'kdotos 'неизданный') понимается короткий устный рассказ о реальном или вымышленном событии злободневного бытового или общественно-политического содержания, с шутливой или сатирической окраской и неожиданной остроумной концовкой (Краткий словарь по эстетике 1983). В свою очередь значение слова «шутка» расширило свои понятийные границы и сегодня обозначает не только забавное действие, но и в определенной степени то, что понимается под современным анекдотом. То есть между этими понятиями нельзя провести четкой непроницаемой границы, хотя для обозначения шуточной истории термину «анекдот» отдается в русскоязычной культуре явное предпочтение.

В немецкоязычной лингвистике эти термины используются несколько иначе. Слово «die Anekdote» в немецком языке означает забавный случай из жизни великих людей, который, как правило, излагается в форме небольшого рассказа и содержит в себе целую шуточную историю об этой знаменитости. Термин «der Witz» используется в свою очередь для обозначения короткого рассказа о смешном событии, произошедшем как с известным человеком, так и с каким-нибудь фольклорным или выдуманным персонажем. Тем самым, русское слово «анекдот» оказывается более емким в смыслосодержательном плане и включает в себя значение, которое имеет как немецкое слово «die Anekdote» (анекдот), так и слово «der Witz» (шутка).

Последнее обстоятельство связано, по мнению В.П. Белянина (Белянин В.П. 2004: 1), с двумя «экстралингвистическими» причинами. «Во-первых, анекдоты о великих людях (о Наполеоне, Дарвине и т.п.) в бывшем СССР широко не публиковались, поскольку считалось, что они снижают авторитет власти. Второй причиной является то, что в народе были действительно популярны анекдоты про известных людей, случаи из их реальной жизни, а не придуманные «байки» про Ленина, Чапаева, Сталина, Брежнева, Горбачева, других политических деятелей».

Именно в силу того, что словом «анекдот» называли и смешной рассказ о политическом деятеле, и просто смешной случай из жизни, за этим словом в русскоязычной культуре закрепились оба значения, которые, в частности, в немецком языке представлены двумя терминами «die Anekdote» (анекдот) и «der Witz» (шутка).

Исходя из проведенного сопоставления, в данной исследовательской работе, основанной на анализе немецкоязычных шуток, в целях терминологического единства для обозначения шуточных контекстов применяется термин «анекдот», так как данное понятие в русскоязычной лингвистике полностью соответствует сути понятия «немецкая шутка», закрепленному в немецкоязычной культуре.

1.2. Анекдот как жанр и его отличительные характеристики

В отличие от литературного анекдота прошлых веков, современный анекдот, как в русскоязычной, так и немецкоязычной культуре – это исключительно речевой (а не литературный) жанр. Анекдот заменяет длинные речи и длинные объяснения. Это неожиданный и дерзкий, но отнюдь не произвольный порыв. Он призван повергнуть в изумление, обнажить то, что скрыто от поверхностного взгляда, он позволяет заново увидеть то или иное явление, он как бы обыгрывает возникшее противоречие. Причем, противоречие, иллюстрируемое в анекдоте, может иметь самый разнообразный характер и затрагивать как социальные, исторические, так и новые, «элементарные» перекосы в жизни общества. Отсюда вытекает возможность разделить все многообразие анекдотов на тематические группы. И такое членение уместно буквально во всех национальных культурах. Выделяются бытовые, политические, медицинские, армейские, театральные анекдоты, анекдоты о пьяницах, неверных супругах, о животных, олицетворяющих те или иные человеческие качества, о представителях определенных национальностей и социальных групп.

Цель анекдота – создание комической ситуации, то есть ситуации, предназначенной для веселья. Как правило, комическая ситуация оформляется в виде особым образом организованного текста. Согласно классификации В.И. Карасик (Карасик В.И. 1997: 5-6) можно выделить: анекдот-повествование (прототип анекдота), анекдот-загадку, анекдот-афоризм и анекдот-пародию.

« Анекдот-повествование представлен двумя основными видами – рассказом о некотором событии и коротким диалогом остроумного содержания. Рассказ о смешном событии может быть классическим нарративом, включающим экспозицию, сюжет, кульминацию в полной или свернутой форме.

Анекдот-загадка формально соответствует вопросу с ответом, который известен адресату, но в анекдотичном ответе сталкиваются два текста – первичный и вторичный, при этом первичный текст может остаться в пресуппозиции и может быть выражен частично либо полностью.

Анекдот-афоризм занимает пограничное положение между прототипным анекдотом и остроумным авторским высказыванием, имеющим глубокий смысл. С формальной точки зрения такие анекдоты построены как философские суждения, дефиниции, классификации. В отличие от настоящего афоризма анекдот-афоризм характеризуется не глубиной смысла, а легким, веселым остроумием.

Анекдот-пародия строится по аналогии с каким-либо стандартным текстом, это может быть объявление, лозунг, рецепт, техническая инструкция и т.д. Такой анекдот соотносится не только с целыми текстами определенных жанров и видов, но и с любыми устойчивыми выражениями, в частности, с цитатами, которые используются в качестве ключевого компонента анекдота».

Однако в каком бы виде ни был организован текст анекдота, всегда можно выделить в нем трехчастную структуру, включающую в себя тему, ситуацию и оценку. Причем оценка представляет собой практически самый основной компонент названной структуры, ведь как никакой другой жанр, анекдот ориентирован на встречную мыслительную активность воспринимающего, адресата. В анекдоте всегда есть элемент недосказанности, требующей усилия по реконструкции изображаемой ситуации. Только после такой реконструкции обнажается нелепость, противоречивость, алогичность ситуации, что, собственно, и вызывает смех.

Что касается вида смеха, используемого в том или ином анекдоте для иллюстрации комической стороны явления, то это – юмор. Ведь анекдот, как бы груб он ни был, не отрицает явление как таковое, а лишь осмеивает его отдельную сторону, желая ее очистить, поправить.

Еще один интересный момент состоит в том, что юмор в анекдотах может быть обычным и черным (böse Witze). Отличительной особенностью такого юмора является то, что он смеется над очень интимными сторонами человеческой жизни. Порой такие шутки завязаны на болезнях, жестоких желаниях или даже смерти людей. Говоря о немецких анекдотах, следует отметить, что в известных нам опубликованных сборниках немецких анекдотов (Reihe Hanser Boese Witze. Muenchen, 2001; 1000 neue Witze zum Totlachen, gesammelt von Dieter Krüßmann, herausgegeben von Ulrich Hoppe, Heyne Verlagsgruppe, München, 2001; Das ultimative Buch der Witze. Das Standardwerk zum Ablachen. Hamburg: Gondrom Verlag GmbH, 2001, 400 Seiten) представлено все их тематическое многообразие.

При рассмотрении особенностей анекдота нельзя не согласиться с замечанием К.Ф. Седова: «Адекватное восприятие анекдота предполагает наличие особого рода речевой компетенции, где, кроме чувства юмора, неизбежно предполагается умение распознавать неявно выраженный смысл» (Седов К.Ф. 2004: 1). Под «речевой компетенцией» здесь имеется в виду то, что Е.Я. Шмелева и А.Д. Шмелев называют в своей работе (Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. 2002: 1), ссылаясь на В. Раскина, «юмористической компетенцией», благодаря которой человек может понять, является ли данный текст смешным.

««Юмористическая компетенция» включает в себя не только лингвистическую составляющую, но и некоторый набор фоновых знаний, который может включать общеизвестную информацию, информацию, известную части носителей языка, и информацию, известную только немногим людям, принадлежащим к одной семье или к одной компании» (Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. 2002: 1).

Действительно, для понимания большинства анекдотов необходим целый набор предварительных фоновых знаний: общекультурные сведения, знание последних событий общественной жизни, наличие информации об основных персонажах анекдотов, их характерных чертах и речевых характеристиках, о моделях построения анекдота и т.д. Таким образом, большинство анекдотов построено на особенностях национальной жизни, на осмеянии культурных и национальных стереотипов, которые оказываются непригодными в некоторых ситуациях. В них проявляется как национальная культура, так и отношение к своей и чужой культуре. В анекдотах проявляется национальное сознание.

1.3. Специфика немецкого юмора

Национальная специфика играет не последнюю роль в выборе явления или предмета подлежащего осмеянию в комическом контексте, а следовательно, и собственно в понимании данного комического контекста. Поскольку предметом данного исследования избраны немецкоязычные комические контексты, остановимся подробнее на особенностях немецкого юмора.

Немцы относятся к юмору чрезвычайно серьезно. Темы и ситуации, над которыми они смеются, всегда детально продуманы. Юмористическому осмеянию подвергаются буквально все стороны жизни общества и все общественные прослойки. Это анекдоты о врачах и пациентах (Ärzte und Patienten), о автоводителях (Autofahrer), о родителях и их детях (Eltern und Kinder), об учителях, учениках и ученых (Lehrer, Schüler und Wissenschaftler), о взаимоотношениях мужчин и женщин (Mann und Frau), восточных и западных немцев (Ossis und Wessis), о немецкой находчивости (Schlagfertigkeit) и, наконец, просто дурацкие шутки обо всем на свете (Idiotenwitze).

По сложившейся традиции многие представители русскоязычной культуры считают, что немецкий юмор понятен только немцам, и что немцы, вообще, страдают отсутствием чувства юмора. Однако, как правило, это мнение людей некомпетентных, не знающих немецкого языка. Немецкий юмор настолько тонок, что нередко проигрывает в переводе на другие языки. Все дело заключается в том, что немецкий юмор строится либо на обыгрывании исторических, культурных или национальных реалий, без знания которых нельзя понять и сути смеха, либо на выразительных возможностях самого немецкого языка, разобраться в которых можно лишь изучив этот язык.

1.4. «Референциальные» и «лингвистические» анекдоты

Вслед за В.З. Санниковым (Санников В.З. 1999: 30-31) среди всего многообразия современных анекдотов мы выделяем анекдоты, точнее шутки предметные и шутки языковые. Еще несколько десятилетий назад исследователи пытались выработать критерии для разделения этих двух классов. Однако до сих пор отграничение чисто языковых шуток от шуток предметных остается очень неопределенным. Как отмечает В.З. Санников в своей книге «Русский язык в зеркале языковой игры» самым распространенным является критерий непереводимости языковых шуток на другие языки. Он пишет: «В языковой шутке языковая форма ненарушима, не допускает синонимических замен, не поддается передаче элементами чужого языка».

Хотя в том же сочинении автор подвергает сто процентную действенность обозначенного критерия сомнению, в работе я буду придерживаться мнения, что именно этот критерий является одним из основополагающих при отграничении предметных и языковых шуток, ведь каждый язык отличается своей особенной организацией языковой системы, только ей присущими нормами и правилами.

В других работах по лингвистике (Щербина А.А. 1958, Белянин В.П. 2004) можно найти другое обозначение шуток предметных и языковых, а именно: «референциальные» и «лингвистические» анекдоты соответственно. На наш взгляд, такие названия не менее точно вскрывают суть стоящих за ними понятий. Ведь референция – это «отношение актуализированного, включенного в речь имени или именного выражения <…> к объектам действительности…, способ «зацепить» высказывание за мир» (Арутюнова Н.Д. 1982: 6,18). Таким образом, предметные , «референциальные» анекдоты строятся на комизме ситуации, в которой сталкиваются какие-либо факты из жизни общества (Белянин В.П. 2004: 4). Здесь комическое противоречие может строиться на «разладе» между отжившим старым и рождающимся новым, между социальными явлениями внутри человеческого общества и, наконец, на каких-либо качествах человека. Смешны порой неловкость, несообразительность, глупость, и даже некоторые телодвижения, жесты и так далее. Говоря словами В. Проппа, «смешными могут оказаться наружность человека, его лицо, фигура, движения; комическими могут представляться его суждения, в которых он проявляет недостаток ума; особую область насмешки представляет характер человека, область его нравственной жизни, его стремления, его желания и цели. Смешной может оказаться речь человека, как манифестация таких его качеств, которые были незаметны, пока он молчал. Одним словом, физическая, умственная и моральная жизнь человека может стать объектом смеха» (Пропп В.П. 1999: 20).

Языковые, « лингвистические» анекдоты напротив характеризуются тем, что здесь комизм закладывается на уровне языка. Комический эффект создается благодаря тем или иным возможностям языкового творчества его носителей, отражая при этом языковое сознание народа. «Языковой» анекдот требует не только культурологического анализа, но и анализа языковых явлений, положенных в его основу. Тексты так называемых «лингвистических» анекдотов основаны на феномене языковой игры.

§2 Языковая игра и приёмы ее реализации как условие создания комического эффекта

2.1. Языковая игра как условие создания комического эффекта

При определении понятия «языковая игра» возникают определенные трудности, которые связаны с тем, что исследователи поднимают вопрос о том, не следует ли в данном случае говорить о речевой игре, поскольку она «двунаправлена по отношению к языку и речи» (Гридина Т.А. 1996: 7-10). Действительно, языковая игра всегда реализуется в речи согласно особенностям ситуации и особенностям собеседника. При этом «эффект, результат игры окказионален, единичен» (Санников В.З. 1999: 15). Однако, как отмечает В.З. Санников, языковая игра основана на знании системы единиц языка, нормы их использования и способов творческой интерпретации этих единиц. Не зная всего этого, невозможно «играть с языком» даже в том случае, когда контекстом выражения этой «игры» является живая человеческая речь. Следовательно, предпочтительнее использовать традиционный термин «языковая игра». «В случае языковой игры говорящий «играет с формой речи» – для усиления ее выразительности или же для создания комического эффекта» (Там же: 15).

Данная исследовательская работа нацелена на изучение случаев использования языковой игры в рамках языковых шуток, то есть для создания комического эффекта.

Комический эффект, согласно В.З. Санникову, представляет собой отклонение от нормы, которое:

1) приводит к возникновению двух содержательных планов (от исходной точки совершается внезапный переход к конечному результату, резко отличающемуся от этой исходной точки);
2) ни для кого в данный момент не опасно, а для воспринимающих шутку даже приятно, поскольку это отклонение вызывает в них, лишенных этого недостатка, чувство превосходства или же (в случае «интеллектуальных» шуток) довольство по поводу исправности их интеллекта» (Санников В.З. 2003: 18-19).

Поскольку языковая игра напрямую связана с комическим эффектом, который в свою очередь представляет собой отклонение от нормы, то языковую игру можно определить как «некоторую языковую неправильность (или необычность) и, что очень важно, неправильность, осознаваемую говорящим (пишущим) и намеренно допускаемую. При этом слушающий (читающий) также должен понимать, что это «нарочно так сказано», иначе он оценит соответствующее выражение просто как неправильность или неточность. Только намеренная неправильность вызовет не досаду и недоумение, а желание поддержать игру и попытаться вскрыть глубинное намерение автора, эту игру предложившего» (Там же: 15).

В лингвистике языковая игра стала предметом изучения сравнительно недавно. Как уже отмечалось выше, принципом языковой игры является намеренное использование отклоняющихся от нормы и осознаваемых на фоне системы и нормы явлений. Исходя из этого, О. Аксенова говорит о том, что «языковая игра порождает иные, чем в узусе и норме, средства выражения определенного содержания или объективирует новое содержание при сохранении или изменении старой формы. Языковая игра, таким образом, размывает границу между «языком» и «речью», точнее между кодифицированным литературным языком и разговорной речью. Она вскрывает пограничные, парадоксальные случаи бытования (функционирования) языкового знака» (Аксенова О. 2004: 2).

Кроме того, языковая игра – один из путей обогащения языка. Она преследует не только сиюминутные интересы (развлечь, заинтриговать, заставить слушать), но и стремится развивать мышление и язык.

Как отмечает В.З. Санников, иногда считают, что языковая игра – это игра слов. Однако, данное предположение не совсем верно, ведь «для языковой игры используются (пусть не в равной степени) ресурсы всех языковых уровней языка» (Санников В.З. 2003: 45). Хотя, действительно, на обыгрывании лексической многозначности или омонимии построен основной, самый распространенный вид языковой игры – каламбур.

2.2. Языковая игра и эффект каламбура

Явление каламбура, действительно, является «классикой» языковой шутки. Еще в середине прошлого века А.А. Щербина давала ему такое определение: «каламбур – это комическая игра слов, их значений и их звуковой оболочки. Понятия «каламбур» и «игра слов» тождественны» (Щербина А.А. 1958: 6). Данное определение не утратило своей актуальности и сегодня. «Каламбур – это шутка, основанная на объединении в одном тексте либо разных значений одного слова, либо разных слов (словосочетаний), тождественных или сходных по звучанию» (Санников В.З. 2003: 60). Из приведенных дефиниций становится понятным что, что семантическую основу каламбура образует «столкновение, переплетение, слияние в определенных контекстах минимум двух значений слова (или значений двух созвучных слов) и одновременное их восприятие» (Щербина А.А. 1958: 7). То есть, по сути дела, в каламбуре выражается одна и та же мысль, но как бы с двух противоположных сторон, в ней появляется некий дополнительный смысл, а между словами в рамках каламбура выстраиваются определенные семантические отношения.

Однако, никаких семантических отношений между словами в каламбуре не возникло бы, если бы язык, его устройство не дало на это своего «разрешения». Имеется в виду, что в самой семантической и звуковой структуре языка заложены потенциальные возможности каламбурных образований. Как верно замечает Е.В. Падучева «слова как люди: нет и не может быть двух в точности одинаковых… Семантика словаря неисчерпаема: слово то и дело погружается в какой-то новый контекст и выходит из него преображенным. Так что даже в отношении одного отдельного слова не всегда можно быть уверенным, что, описав его, мы исчерпали его смысл. А что уж говорить обо всем словарном составе языка!» (Падучева Е.В. 2003: 7).

На основе таких заложенных в системе языка возможностей, А.А. Щербина разработала еще в середине прошлого века в опоре на труд немецкого лингвиста Л. Райнерса «схему классификации семантико-звуковых основ каламбура, которая остается актуальной в наши дни и признается другими лингвистами. Каламбур может строиться в опоре на:

1) многозначность слова (включая переносное значение);
2) омонимию;
3) смежные общеязыковые и контекстуальные явления (созвучие и контаминация, мнимая этимология, разрушение фразеологии)» (Щербина А.А. 1958: 14).

Таким образом, семантическая актуализация ядра каламбурного контекста происходит при непосредственном взаимодействии в анекдотах важнейших семантических категорий: многозначности, омонимии и лингводинамических процессов, в первую очередь, в форме эксплуатации системы фразеологии.

§3 Классификация семантико-звуковых основ каламбура

3.1. Каламбуры, основанные на многозначности слова

Многозначность слова является богатейшим материалом для игры слов. Именно в многозначности таятся безграничные возможности сближения и столкновения значений в одном контексте, то есть возможности каламбурных смысловых связей в различных формах.

Многозначность в данном случае понимается как очень широкий термин, указывающий просто на существование у некоторой единицы более одного значения. Согласно А.А. Зализняк (Зализняк 2004: 21), в русской традиции существует три близких термина – многозначность, полисемия и неоднозначность. При этом по отношению к полисемии и неоднозначности многозначность является головным термином, включающим в себя и полисемию и неоднозначность.

Под полисемией обычно понимают только лексическую многозначность, которая констатирует факт наличия у слова более одного значения, то есть полисемия базируется на парадигматических отношениях. Отсюда следует, что полисемичным может быть только слово как единица словаря. Многозначность, в свою очередь, может быть не только лексической, многозначным может быть выражение и целое высказывание. Кроме того, многозначность охватывает как парадигматические, так и синтагматические отношения между языковыми единицами.

Говоря о неоднозначности, А.А. Зализняк (Зализняк 2004: 22-23) видит ее суть в одновременном наличие у языкового выражения или речевого произведения нескольких разных смыслов. В зависимости от того, какого рода эти смыслы лингвист различает «лексическую» и «синтаксическую неоднозначность». Ю.Д. Апресен в своей более ранней работе по данной проблематике (Апресян 1974: 176-178) выделяет «языковую неоднозначность», по сути объединяющую в себе выделяемые А.А. Зализняк виды неоднозначности, а также «речевую неоднозначность», «возникающую в высказывании из-за неопределенности тех или иных параметров ситуации».

Два вида неоднозначности, выделяемые Ю.Д. Апресян, представляют собой диалектическое единство, в котором «языковая неоднозначность – это способность слова, выражения или конструкции иметь различные смыслы, то есть это свойство языковых единиц, а речевая неоднозначность – это реализация данного свойства в конкретном высказывании» (Зализняк 2004: 23). При этом речевая неоднозначность может быть либо ненамеренной и, как следствие, разрешаемой в ходе коммуникации или приводящей к коммуникативной неудаче, либо намеренной, то есть применяемой как особый прием.

Важнейшими источниками формирования неоднозначности выступают «тропеизация» (метафорический или метонимический перенос в употреблении языковых выражений) и оживление внутренней формы, «в результате чего слово приобретает дополнительный смысл, в той или иной степени отличный от его буквального смысла, что создает своеобразный стереоскопический эффект» (Там же: 24).

Резюмируя, следует подчеркнуть, что практически все языковые единицы потенциально многозначны. В одних случаях многозначность представляет собой узуально закрепленную полисемию и характеризуется наличием в семантической структуре слова нескольких взаимосвязанных значений, а в другой ситуации она выражает себя в форме неоднозначности, «играя» со смыслом слова. В этой связи очень метким представляется замечание А.А. Зализняк (Зализняк 2004: 25): «у некооперативного (невнимательного, не включенного в происходящее) слушателя любое высказывание может приобрести «паразитическое» понимание». И далее: «количество логически мыслимых (но в контексте реального речевого акта по тем или иным причинам неуместных, и тем самым нормально сразу отвергаемых) пониманий у практически любого высказывания просто поражает воображение». Таким образом, что бы ни послужило основой многозначности, она всегда привносит в контекст некий «второй смысл», сталкивает два понимания, создавая при этом эффект каламбура.

[...]